Лекция 12. Церковь и революция: Собор, Патриаршество, Россия

В конференц-зале радио «Град Петров» прошла очередная лекция цикла «Человек и личность в эпоху кризисов и перемен: 1917–2017».

Протоиерей Георгий Митрофанов, профессор Санкт-Петербургской Духовной академии, выступил с докладом «Церковь и революция: Собор, Патриаршество, Россия».

Протоиерей Георгий Митрофанов:

«Резолюция Патриарха (на вопрос о поминовении императора Николая II – прим.) сводилась к следующей фразе: «Благословляется молиться о сем на местах». То есть – совершать панихиды об убиенном Государе Императоре Николае Александровиче. Конечно, за это решение кто-то поплатился.

Ужас жизни заключается в том, что любой нормальный человек не хочет осложнений для себя, он не хочет умирать и страдать. Но бывают ситуации, когда нельзя остаться человеком, чтобы не принять какое-то страдание. И как это жутко оказывается – быть в таких ситуациях! Здесь же была как раз та ситуация, когда нужно быть христианином, рискуя быть расстрелянным. Даже в послании Патриарха Тихона предлагается архиереям и пастырям поднимать свои голоса. Патриарх Тихон, происходивший из многодетной семьи, видел эту картину: пастыри-то голос подняли – пастырей к стенке поставили. Помогай Бог! У них работа такая – Церкви служить, а значит быть готовым к гибели за эту Церковь. А семьи, а матушки, а дети? И вот это – проблема.

Да, положили семь тысяч духовенства в Испании в 1936-1939 годах, а Церковь выстояла. У нас, к сожалению, так вопрос поставить было нельзя. И поэтому, в конечном итоге, поминовение Государя вышло боком очень многим людям. С другой стороны, если бы этого не было, то это было бы действительно безнравственно. Особенно учитывая, что тот же самый непоследовательный в своей религиозной политике Император Николай II все-таки сделал для Церкви.

Так, как погибла его семья, погибали многие семьи потом, а некоторые – уже тогда.  Но об этом мало кто знал… А вот его смерть стала известна, а потом и новые детали появились. Если бы мы – я имею в виду Церковь, Собор – эту смерть проигнорировали тогда, это было бы, конечно, предательство. Ну а раз не хотели пойти по пути предательства – значит, должны были быть готовы к определенного рода осложнениям. Кажущаяся мягкотелость Патриарха во многом обусловлена тем, что это был архипастырь над пастырями, обремененными беззащитными семьями.

Пройдут годы, и будут у нас служить молебны по случаю очередной годовщины «Великой октябрьской социалистической революции». Слава Богу, сейчас их не служат, но повод можно найти всегда. Панихиды по Сталину тоже служились. Когда я зачитываю четверокурсникам слово Патриарха Алексия I по поводу кончины Сталина, они начинают гневно клокотать. Что же делать… Может быть, за этим стояло то, что Алексий I очень хорошо помнил, через что пришлось пройти Церкви и, может быть, оправдывал себя тем, что он защищает пастырей.

Все очень сложно в этой ситуации! Эти люди могли себе позволить быть большими ригористами, потому что они не представляли, что может быть на Святой Руси. Мы, обремененные таким жутким опытом, более трусливы, более лукавы, более «мудры». Мы знаем, что думать надо одно, а говорить другое, поступать по обстоятельствам. А вот тогда люди были более цельные – ну нельзя не отслужить панихиду! И поэтому благословлялось «молиться на местах». Некоторые были недовольны. Это так же, как при изъятии церковных ценностей. Многие были недовольны, что Патриарх уперся в этом вопросе, сам он потом по поводу этого терзался. А главное, когда митрополит Вениамин – который был не согласен с Патриархом, который отдавал все, что требовали власти, лишь бы сохранить жизни людские – когда на процессе встал вопрос о том, чтобы осудить Патриарха, остался с ним. Хотя был не согласен с этим его конкретным решением. Есть вещи большие, чем собственная правота. Потому что это была не верность даже Патриарху – а верность Христу».